Спецназовец в теплозащитном скафандре и с инфракрасным сканером на лице был похож на причудливую глубоководную рыбу. Ещё двое, закутанные по брови, опасливо жались у него за спиной, держась за шнуры капюшонов. Всем было понятно, что в случае попадания на ось атаки шансов нет ни у кого, но могло задеть и краем – а тут предосторожности могли оказаться спасительными. Все очень хорошо помнили прошлый год, когда на охоту вышли отморозки Хачилаева, побрезговавшие дополнительным утеплением. Раздевать трупы пришлось с помощью пилы.
- Кажется, идёт в плюс, - осторожно сказал спецназовец в скафандре.
- Кажется или в плюс? – уточнил холодный голос в наушнике.
- Хрен знает, - с сомнением выдохнул спецназовец. – Тут минус семьдесят пять, было минус девяноста три. То ли правда грохнули, то ли дуркует, падла.
- Подход, - скомандовал голос в наушнике.
- Ещё бы минутки три, подстраховаться, - выдавил из себя спецназовец. Как и все бойцы подразделения, он был абсолютно не способен пререкаться с начальством на задании - но умирать за просто так тоже не хотелось.
- Подход, - голос в наушнике не изменился, но спецназовец почему-то понял, что рядом с командиром сидит другое начальство, повыше. И, как обычно, требует немедленного результата, здесь и сейчас. Или хотя бы провала, но тоже немедленного, здесь и сейчас, пока ещё не поздно свалить всё на неумёх-исполнителей, закрыться их телами от гнева свыше… лишь бы оставили звёздочки на погонах, казённые хаты, тачки с мигалками, а главное - возможность рубить баблос...
Боец не додумал мысль до конца – дисциплинированное тело уже реагировало на приказ. Переключить рацию во второй режим, гавкнуть пару команд, снять сканер, после чего махнуть через навесную термозащиту окопчика, каждую секунду ожидая сверкающего ледяного луча в лицо, после которого уже ничего не будет…
Ничего не случилось. Убитая внезапной стужей степь под низкими облаками не казалась опасной.
Он пошёл вперёд, чуть пригнувшись, в любой момент готовый уйти с оси атаки. Под ногами тихо похрустывала заиндевелая, промороженная до корней трава. С тихим треском рассыпалась под сапогом ледяная тушка какого-то маленького зверька, на свою беду решившего заняться своими маленькими личными делами в неподходящий для этого исторический момент.
Высохшая коробочка дикого цветка обросла ледяными иглами. В голове внезапно всплыла строчка из песни - «так до встречи в раю, где цветут ледяные цветы», - и человек в скафандре успел ещё подумать, что тот рай выглядит, наверное, именно так.
Потом он падал – немыслимо долго, как сквозь воду, одновременно вскидывая неуклюжее тепловое ружьё, уже понимая, что опоздал, безнадёжно опоздал, а навстречу ему неслась ослепительно белая полоса, в грохоте и треске стремительно замерзающего воздуха, неслась прямо ему в лицо – и умерла, не долетев, осыпавшись ледяной крошкой и брызгами.
Боец встал. Взял ружьё и выпустил термозаряд прямо себе под ноги. От земли повалил пар. Стало теплее.
Он медленно, негнущимися пальцами в толстых перчатках надел на лицевой щиток сканер. Покрутил ручки, пытаясь настроиться на среднюю полосу диапазона. Ничего, кроме промёрзшей земли.
- Похоже, готов, - выдохнул он.
- Похоже или готов? – уточнил всё тот же голос в наушнике.
- Сейчас посмотрим, - буркнул спецназовец, отряхивая колени. – Сейчас увидим.
* * *
До места пришлось идти минут пять. На подходе очень мешал гололёд: луч орбитального лазера, пробив облака, тем самым сбросил на землю около полутоны воды, а сокрушительный ответный удар превратил её в лёд. Это, впрочем, было неважно: к тому моменту объекту атаки был нанесён максимально возможный ущерб, так что спутника было уже не жалко. Тем более, американского.
Обломки были разбросаны по территории в несколько гектаров. Сначала попадались просто куски дерева, потом боец нашёл обломок дуги, потом – кусок оторванного уха и огромное копыто с подковой. Подкову он оторвал и заныкал на счастье. К тому же кусок золота столь солидного веса мог оказаться небесполезным в плане материального обеспечения на пенсии.
Как выяснилось, сделал он это вовремя. Когда он подошёл к месту, над им уже кружил чёрный вертолёт с наблюдателями.
Он осмотрел то, что осталось от саней. Обугленные трупы исполинских коней пахли не мясом, а чем-то вроде горелой пемзы. В жёстких, как проволока, гривах виднелись красные ленточки.
Тело он нашёл на склоне невысокого холма: красный балахон, подбитый горностаем, был хорошо заметен на снегу.
Лицо старика было неожиданно спокойным, даже отрешённым. В мёртвых серых глазах отражались низкие облака.
Видимо, дед пытался уйти в направлении сопок, но последняя атака отняла у него остатки магической силы, а раны и ожоги довершили остальное.
Боец на всякий случай выпустил в седую окровавленную бороду две пули из «Глока» и дал команду своим людям подтягиваться.
* * *
Михаил Фрадков, премьер-министр Российской Федерации, выглядел чрезвычайно довольным – как медвежонок-коала, которому дали конфету. Пухлые пальцы поглаживали красный мешок, норовя подобраться к завязке.
Путин, напротив, был сумрачен. Американский представитель смотрел на него с недоумением.
- В конце концов, - сказал он, - это же в ваших интересах. Избавившись от этого существа, вы экономите огромные деньги. К тому же – разве вам самим не надоел этот ужасный климат? Зимой в Москве совершенно невозможно выйти на улицу…
- Он же нас в сорок первом прикрыл, - вздохнул Сергей Иванов. – Спас от немца. А мы, получается, фронтовика убили.
- Сколько можно жить прошлым? - отпарировал американец. – Вздыхая по Второй мировой, вы проиграли третью. Он ведь не защитил вас от современных информационных технологий, не так ли? Для того, чтобы соответствовать моменту, нужно меняться. Вы сделали правильный выбор.
- Мы сделали выбор и не жалеем об этом, - вздохнул Путин. – Но не заставляйте нас ещё и радоваться. К тому же мешок.
- Мешок пойдёт в Стабфонд, - твёрдо сказал американец. – Все ценности Российской Федерации должны находиться под нашим контролем. Это краеугольный камень наших отношений.
- Это же подарки, - безнадёжно сказал Путин. – Детям.
- Лучший подарок российским детям – настоящая европейская зима, - улыбнулся американец, показав отличные фарфоровые зубы. – Вместо того, чтобы мёрзнуть и скучать, они смогут, - тут он запнулся, - жить полноценной жизнью, свойственной их сверстникам в развитых странах. Например... - он проглотил конец фразы, вспомнив, чем занимаются дети из развитых стран зимними вечерами.
Путин обменялся взглядами с Ивановым, но смолчал.
- И всё-таки можно было не убивать его, - сказал Иванов. - Он был готов к переговорам.
- Если честно… - американец чуть смутился, - мы прорабатывали и такой вариант. Но Санта поставил вопрос очень жёстко. Он и без того зол на этот проклятый азиатский календарь. Ну да что сделано, то сделано. Ещё раз: не думайте о прошлом, это контрпродуктивно.
- А я в детстве в снежки играл, - неожиданно хрюкнул Фрадков. – И на катке катался. И снежные бабы…
- Кстати, - оживился американец, - вы решили вопрос с внучкой? Эти существа чрезвычайно живучи. А из недобитых Снегурочек вырастают Снежные Королевы. В своё время наши европейские коллеги столкнулись с подобной проблемой…
- Мы её ищем, - терпеливо сказал Путин. - И найдём.
- Постарайтесь взять её живой, - американец плотоядно ухмыльнулся, - старик Санта очень интересуется девочкой. Если вы понимаете, о чём я. Думаю, за такой подарок он скинет с вашей зимы ещё градусов десять. Так что имейте в виду.
* * *
Снегурочка выключила волшебное зеркало. Губы у неё дрожали, но глаза оставались сухими.
- Прости, дедушка, - прошептала она. – Обещаю тебе, что вырасту. Стану той, кем должна стать. И ничего не забуду. Всех этих сволочей...
Она обвела взглядом пещеру. Глыбы антарктического льда сияли холодным голубым пламенем северного сияния.
Взгляд юной Хозяйки Холода остановился на единственном украшении ледяной стены – постере фильма «Хроники Нарнии». Сияющий лик Волшебницы в сполохах ледяного света казался живым.
- Я вырасту, - ещё раз сказала она, вытирая вышитым рукавом ледяную росу с ресниц. – И вернусь.
(с) krylov |